Серина.
Холодный рассвет занимался над потемневшими, затихшими и оглохшими от завываний ледяного ветра горами. Ни единый звук не нарушал торжественную тишину, вековое молчание, похожее на то, что бывает только раз, когда неосторожным движением жизнь задевает прозрачные, как горный хрусталь, струны души. Светло-серое небо постепенно светлело, и над далеким горизонтом гасли дрожащие звезды, последние воспоминания о ночной широкой безмятежности и покое. Теперь же едва различимые очертания розоватых хребтов оживали, меняясь от каждого прикосновения еще невидимых, но уже ощутимых лучей губительного солнца, сжигающего все вокруг. Темные, мрачные склоны, остроконечные вершины все еще были во владении тьмы, спокойствия и безграничной тишины. В кристально чистой предрассветной вышине бархатная синева сменялась бледным нездоровым серо-желтым мерцающим светом, который предвещал восход великолепного, но опасного светила… казалось, что вместе с ночью, уходящей на запад, утекают последние силы, никчемные остатки жизни, еще немного и они растворится в вечной бесконечности…
Первый луч, словно закаленный пламенем тонкий меч, вонзился в израненную ночную плоть, истекающую темной блестящей кровью утренних звезд. И не было пощады, не было единственного слова, способного остановить эту тяжелую, мучительную смерть…стихия света была неумолима и беспощадна, в ней исчезали и ничтожные страсти, и возвышенные мечты, она дотла сжигала сердца, наполняя существование острой болью, отравляя каждый миг слишком короткой жизни, нарушая безмолвные владения смерти. Это было зло, великое зло, тщательно скрывающееся за блеском и сиянием тысячи искр, ловко проникающее в мысли, уничтожающее темное наслаждение…и любовь. Ничто и никто не могло остановить наступление этого зла, только принять его, смирится. Бороться было некому, не было больше силы в мыслях, уничтожена была чистая кровь. Все погибло навеки в тот миг, когда появился свет, когда зародилась жизнь. Навсегда ушли во мрак все человеческие чувства, остался лишь нестерпимый свет и разум, каждой мыслью платящий за свое бренное существование. Но солнце безжалостно добивало остатки темного спокойного войска своими яростными, раздирающими небо на тысячи клочков, лучами. Горы тревожно вздохнули, их тихий шепот пронесся по безмолвной умершей долине, породив страх и ужас перед огненной бездной, открывающейся навстречу всему живому. Яркий огненно-красный поток с пронзительным звоном расколол тишину на миллиарды сверкающих осколков, серебристым дождем опадающих на землю, сгорая в прозрачном воздухе. Битва была окончена… и на это раз победило зло, истина была убита до заката, до следующего сражения, исход которого предрешен не менее безмолвным и бесстрастным судьей- временем.
Она вздохнула и бесшумно покинула одинокий тенистый утес над ожившей долиной. Непреодолимое желание изменить в своей жизни хоть что-нибудь на мгновение овладело ее душой и сознанием, полным терзающей боли. Нет, ничто на свете не сравнится с торжественным молчанием вселенской тьмы, ничто не заменит нежное прикосновение теплого мрака, не избавит мысли от тяжелого сознания своей беспомощности и одиночества. Крутая горная тропинка вела вниз, к небольшой деревушке, расположившейся между двумя невысокими горными пиками. Со склона одной из гор, шумя и играя, текла широкая чистая река с водами, холодными, как свет далеких манящих звезд; маленькие цветные камешки грохотали на дне сильного потока, рождающегося где-то в призрачной высоте, там, где небо и земля сливаются в одно целое. Веселые снопы искр, щедро даримых солнцем, переливались на быстрых волнах, заставляя их воспламеняться, и сияющим чистым потоком мчатся вниз, к тихому темно-зеленому озеру. Она в последний раз взглянула на застывшие скалы с высоты, и грусть наполнила ее сознание горькой правдой. Что она могла сделать? Ничего, даже если бы родилась великой царицей. Но она…была всего лишь пленница своих мыслей и мечтаний, она сама отдала свое существование в рабство жестокой и несправедливой жизни.